Неточные совпадения
Она чувствовала, что то положение в свете, которым она пользовалась и которое утром казалось ей столь ничтожным, что это положение дорого ей, что она не будет в силах променять его на позорное положение
женщины, бросившей мужа и сына и соединившейся с любовником; что, сколько бы она ни старалась, она не будет
сильнее самой себя.
Для других, она знала, он не представлялся жалким; напротив, когда Кити в обществе смотрела на него, как иногда смотрят на любимого человека, стараясь видеть его как будто чужого, чтоб определить себе то впечатление, которое он производит на других, она видела, со страхом даже для своей ревности, что он не только не жалок, но очень привлекателен своею порядочностью, несколько старомодною, застенчивою вежливостью с
женщинами, своею
сильною фигурой и особенным, как ей казалось, выразительным лицом.
Однако мне всегда было странно: я никогда не делался рабом любимой
женщины; напротив, я всегда приобретал над их волей и сердцем непобедимую власть, вовсе об этом не стараясь. Отчего это? — оттого ли что я никогда ничем очень не дорожу и что они ежеминутно боялись выпустить меня из рук? или это — магнетическое влияние
сильного организма? или мне просто не удавалось встретить
женщину с упорным характером?
Крепко задумался Бульба. Вспомнил он, что велика власть слабой
женщины, что многих
сильных погубляла она, что податлива с этой стороны природа Андрия; и стоял он долго как вкопанный на одном и том же месте.
— Осталось неизвестно, кто убил госпожу Зотову? Плохо работает ваша полиция. Наш Скотланд-ярд узнал бы, о да! Замечательная была русская
женщина, — одобрил он. — Несколько… как это говорится? — обре-ме-не-на знаниями, которые не имеют практического значения, но все-таки обладала
сильным практическим умом. Это я замечаю у многих: русские как будто стыдятся практики и прячут ее, орнаментируют религией, философией, этикой…
За большим столом военные и штатские люди, мужчины и
женщины, стоя, с бокалами в руках, запели «Боже, царя храни» отчаянно громко и оглушая друг друга, должно быть, не слыша, что поют неверно, фальшиво. Неистовое пение оборвалось на словах «
сильной державы» — кто-то пронзительно закричал...
Это было глупо, смешно и унизительно. Этого он не мог ожидать, даже не мог бы вообразить, что Дуняша или какая-то другая
женщина заговорит с ним в таком тоне. Оглушенный, точно его ударили по голове чем-то мягким, но тяжелым, он попытался освободиться из ее крепких рук, но она, сопротивляясь, прижала его еще
сильней и горячо шептала в ухо ему...
— Я не одобряю ее отношение к нему. Она не различает любовь от жалости, и ее ждет ужасная ошибка. Диомидов удивляет, его жалко, но — разве можно любить такого?
Женщины любят
сильных и смелых, этих они любят искренно и долго. Любят, конечно, и людей со странностями. Какой-то ученый немец сказал: «Чтобы быть замеченным, нужно впадать в странности».
Но скоро Самгин почувствовал, что эта скромная
женщина в чем-то
сильнее или умнее его.
Ехали долго, по темным улицам, где ветер был
сильнее и мешал говорить, врываясь в рот. Черные трубы фабрик упирались в небо, оно имело вид застывшей тучи грязно-рыжего дыма, а дым этот рождался за дверями и окнами трактиров, наполненных желтым огнем. В холодной темноте двигались человекоподобные фигуры, покрикивали пьяные, визгливо пела
женщина, и чем дальше, тем более мрачными казались улицы.
В день похорон с утра подул
сильный ветер и как раз на восток, в направлении кладбища. Он толкал людей в спины, мешал шагать
женщинам, поддувая юбки, путал прически мужчин, забрасывая волосы с затылков на лбы и щеки. Пение хора он относил вперед процессии, и Самгин, ведя Варвару под руку, шагая сзади Спивак и матери, слышал только приглушенный крик...
«Дронов выпросит у этого кота денег на газету и уступит ему
женщину, подлец, — окончательно решил он. Не хотелось сознаться, что это решение огорчает и возмущает его
сильнее, чем можно было ожидать. Он тотчас же позаботился отойти в сторону от обидной неудачи. — А эта еврейка — права. Вопросами внешней политики надобно заняться. Да».
— Послушайте, брат. Вспомните самое
сильное из ваших прежних впечатлений и представьте, что та
женщина, которая его на вас сделала, была бы теперь вашей женой…
А он думал часто, сидя как убитый, в злом молчании, около нее, не слушая ее простодушного лепета, не отвечая на кроткие ласки: «Нет — это не та
женщина, которая, как
сильная река, ворвется в жизнь, унесет все преграды, разольется по полям.
Мы,
сильный пол, отцы, мужья, братья и дети этих
женщин, мы важно осуждаем их за то, что сорят собой и валяются в грязи, бегают по кровлям…
В Вере оканчивалась его статуя гармонической красоты. А тут рядом возникла другая статуя —
сильной, античной
женщины — в бабушке. Та огнем страсти, испытания, очистилась до самопознания и самообладания, а эта…
Перед ним было прекрасное явление, с задатками такого
сильного, мучительного, безумного счастья, но оно было недоступно ему: он лишен был права не только выражать желания, даже глядеть на нее иначе, как на сестру, или как глядят на чужую, незнакомую
женщину.
Он не забирался при ней на диван прилечь, вставал, когда она подходила к нему, шел за ней послушно в деревню и поле, когда она шла гулять, терпеливо слушал ее объяснения по хозяйству. Во все, даже мелкие отношения его к бабушке, проникло то удивление, какое вызывает невольно
женщина с
сильной нравственной властью.
Эта уличная
женщина — вонючая, грязная вода, которая предлагается тем, у кого жажда
сильнее отвращения; та, в театре, — яд, который незаметно отравляет всё, во что попадает.
Каким верным,
сильным, проницательным умом одарена
женщина от природы!
Читатель не ограничивается такими легкими заключениями, — ведь у мужчины мыслительная способность и от природы
сильнее, да и развита гораздо больше, чем у
женщины; он говорит, — читательница тоже, вероятно, думает это, но не считает нужным говорить, и потому я не имею основания спорить с нею, — читатель говорит: «я знаю, что этот застрелившийся господин не застрелился».
Это, конечно, только о мужчинах: у
женщин ведь и не бывает
сильного ума, по — нынешнему, — им, видите ли, природа отказала в этом, как отказала кузнецам в нежном цвете лица, портным — в стройности стана, сапожникам — в тонком обонянии, — это все природа.
Положим, тоже приблизительно, что до 70 лет доживает такая же пропорция
женщин, какая из мужчин доживает до 65; если мы сообразим разность сроков развития, перевес крепости организма
женщины выставится гораздо
сильнее, чем предполагает статистик, не бравший в расчет разности лет совершеннолетия.
Его чувство ко мне было соединение очень
сильной привязанности ко мне, как другу, с минутными порывами страсти ко мне, как
женщине, дружбу он имел лично ко мне, собственно ко мне; а эти порывы искали только
женщины: ко мне, лично ко мне, они имели мало отношения.
Да, на его руки я мог оставить несчастную
женщину, которой безотрадное существование я доломал; в нем она находила
сильную нравственную опору и авторитет.
Во всем этом является один вопрос, не совсем понятный. Каким образом то
сильное симпатическое влияние, которое Огарев имел на все окружающее, которое увлекало посторонних в высшие сферы, в общие интересы, скользнуло по сердцу этой
женщины, не оставив на нем никакого благотворного следа? А между тем он любил ее страстно и положил больше силы и души, чтоб ее спасти, чем на все остальное; и она сама сначала любила его, в этом нет сомнения.
Случалось даже, что он призывал денщика Семена, коренастого и
сильного инородца, и приказывал бить нагайкой полуобнаженную
женщину.
Звуки стали
сильнее и гуще, тонкий розовый свет становился ярче, и что-то белое, как будто облако, веяло посреди хаты; и чудится пану Даниле, что облако то не облако, что то стоит
женщина; только из чего она: из воздуха, что ли, выткана?
Но явилась помощь, — в школу неожиданно приехал епископ Хрисанф [Епископ Хрисанф — автор известного трехтомного труда — «Религии древнего мира», статьи — «Египетский метампсихоз», а также публицистической статьи — «О браке и
женщине». Эта статья, в юности прочитанная мною, произвела на меня
сильное впечатление. Кажется, я неверно привел титул ее. Напечатана в каком-то богословском журнале семидесятых годов. (Комментарий М. Горького.)], похожий на колдуна и, помнится, горбатый.
Взрослых
женщин только 30, по одной на 10 человек, и точно в насмешку, чтобы дать
сильнее почувствовать печальный смысл этой пропорции, не так давно смерть заглянула в Палево и похитила в короткое время трех сожительниц.
Быть может, на
сильную рождаемость следует смотреть, как на средство, какое природа дает населению для борьбы с вредными, разрушительными влияниями и прежде всего с такими врагами естественного порядка, как малочисленность населения и недостаток
женщин.
В 1885 г. беглые каторжные напали на аинское селение и, по-видимому, только ради
сильных ощущений занялись истязанием мужчин и
женщин, последних изнасиловали, — и в заключение повесили детей на перекладинах.
Теперь молодая
женщина играла ее с сознательным расчетом на другую победу: она желала
сильнее привлечь к себе маленькое сердце своего сына, увлеченного хохлацкою дудкой.
На столе горел такой же железный ночник с сальною свечкой, как и в той комнате, а на кровати пищал крошечный ребенок, всего, может быть, трехнедельный, судя по крику; его «переменяла», то есть перепеленывала, больная и бледная
женщина, кажется, молодая, в
сильном неглиже и, может быть, только что начинавшая вставать после родов; но ребенок не унимался и кричал, в ожидании тощей груди.
…Я так высоко перед собой, то есть перед мужчиной, ставлю
женщину, что никогда не позволю себе думать, чтоб она могла быть виновата. Это изящное создание всеми обречено на жертвы, а я в этом случае хочу быть исключением. Поклоняюсь ей и буду поклоняться. Это не слова, а глубокое убеждение, в котором все
сильнее и
сильнее убеждаюсь…
Но пока это ходило в предположениях, к которым к тому же никто, кроме Рогнеды Романовны, не изъявлял горячего сочувствия, маркиза столкнулась у Богатыревой с Ольгою Сергеевной Бахаревой, наслушалась от той, как несчастная
женщина бегала просить о защите, додумала три короба собственных слов
сильного значения, и над Розановым грянул суд, ошельмовавший его заочно до степеней самых невозможных. Даже самый его либерализм ставился ему в вину. Маркиза сопела, говоря...
Райнер помогал каждой, насколько был в силах, и это не могло не отозваться на его собственных занятиях, в которых начали замечаться
сильные упущения. К концу месяца Райнеру отказали за неглижировку от нескольких уроков. Он перенес это весьма спокойно и продолжал еще усерднее помогать в работах
женщинам Дома.
А между тем Райнер стал подумывать о
женщинах, удаляя, впрочем, всякий сладострастный помысел и стремясь к отысканию какого-то чистого,
сильного, героического, но весьма туманного идеала.
— Люба, дорогая моя! Милая, многострадальная
женщина! Посмотри, как хорошо кругом! Господи! Вот уже пять лет, как я не видал как следует восхода солнца. То карточная игра, то пьянство, то в университет надо спешить. Посмотри, душенька, вон там заря расцвела. Солнце близко! Это — твоя заря, Любочка! Это начинается твоя новая жизнь. Ты смело обопрешься на мою
сильную руку. Я выведу тебя на дорогу честного труда, на путь смелой, лицом к лицу, борьбы с жизнью!
— Скажите, ну разве будет для вашей сестры, матери или для вашего мужа обидно, что вы случайно не пообедали дома, а зашли в ресторан или в кухмистерскую и там насытили свой голод. Так и любовь. Не больше, не меньше. Физиологическое наслаждение. Может быть, более
сильное, более острое, чем всякие другие, но и только. Так, например, сейчас: я хочу вас, как
женщину. А вы
Скажу также, что со мной были в это время двое английских аристократов, лорды, оба спортсмены, оба люди не обыкновенно
сильные физически и морально, которые, конечно, никогда не позволили бы обидеть
женщину.
Вперед не спорь, да будь умнее
И знай, пустая голова,
Что всякой логики
сильнееЛюбезной
женщины слова.
Воздух был пропитан запахом пудры и еще какими-то
сильными духами, какие любят
женщины зрелых лет.
Раиса Павловна умела принять и важное сановное лицо, проезжавшее куда-нибудь в Сибирь, и какого-нибудь члена археологического общества, отыскивавшего по Уралу следы пещерного человека, и всплывшего на поверхность миллионера, обнюхивавшего подходящее местечко на Урале, и какое-нибудь
сильное чиновное лицо, выкинутое на поверхность безличного чиновного моря одной из тех таинственных пертурбаций, какие время от времени потрясают мирный сон разных казенных сфер, — никто, одним словом, не миновал ловких рук Раисы Павловны, и всякий уезжал из господского дома с неизменной мыслью в голове, что эта Раиса Павловна удивительно умная
женщина.
Жизнь расширялась бесконечно, каждый день открывая глазам огромное, неведомое, чудесное, и все
сильнее возбуждала проснувшуюся голодную душу
женщины обилием своих богатств, неисчислимостью красот.
Налетов. Слушаю-с. (Громко.) Ну, а как полагаете, кто может
сильнее чувствовать: мужчина или
женщина?
Председательша уголовной палаты поступила совершенно иначе. Кто знает дело, тот поймет, конечно, что даму эту, по независимости положения ее мужа, менее, чем кого-либо, должно было беспокоить, кто бы ни был губернатор; но, быв от природы
женщиной нервной, она вообще тревожилась и волновалась при каждой перемене
сильных лиц, и потому это известие приняла как-то уж очень близко к сердцу.
— Сжальтесь надо мной! — заговорила она, — не покидайте меня; что я теперь без вас буду делать? я не вынесу разлуки. Я умру! Подумайте:
женщины любят иначе, нежели мужчины: нежнее,
сильнее. Для них любовь — все, особенно для меня: другие кокетничают, любят свет, шум, суету; я не привыкла к этому, у меня другой характер. Я люблю тишину, уединение, книги, музыку, но вас более всего на свете…
Слабый и без того организм
женщины подвергался потрясению, иногда весьма
сильному.
— Да, вот это вы, нынешняя молодежь. Вы, кроме тела, ничего не видите. В наше время было не так. Чем
сильнее я был влюблен, тем бестелеснее становилась для меня она. Вы теперь видите ноги, щиколки и еще что-то, вы раздеваете
женщин, в которых влюблены, для меня же, как говорил Alphonse Karr, [Альфонс Карр (франц.).] — хороший был писатель, — на предмете моей любви были всегда бронзовые одежды. Мы не то что раздевали, а старались прикрыть наготу, как добрый сын Ноя. Ну, да вы не поймете…